Яков Борисович Казанович
11.07.2014
Два эпизода из общения с Э.Э. Шнолем
Я не помню, кода впервые увидел Эммануила Эльевича Шноля, но хорошо помню, как он меня впервые поразил. Это было в середине 70-х. Я.С. Сметанич организовал небольшой семинар, имевший целью "ликвидацию безграмотности" в теоретических областях математики, которые не входят в стандартные мех-матские курсы. В основном, это было изучение основ теории групп, топологии и алгебраической геометрии. Одним из участников семинара был Володя Пономарев, который сотрудничал с И.М. Гельфандом. В то время у Гельфанда был такой стиль работы: каждый день недели он посвящал какой-то определенной задаче, которой занимался с кем-то из своих учеников. Таким образом, Гельфанд параллельно руководил исследованиями 5-6 проблем из разных областей математики (а также, вероятно, биологии, которой он тоже активно интересовался). С Пономаревым они работали над задачами теории категорий, связанными со схемами Дынкина.
Пономарев решил рассказать о своей работе на нашем семинаре. Поскольку все мы были в этой области профаны, понадобилось несколько лекций, чтобы ввести нас в курс дела. Наконец Володя добрался до рассказа о собственных результатах. На эту лекцию пришел Эммануил Эльевич. Очевидно, ему, как ученику Гельфанда, было интересно, чем тот занимается. Теория категорий – весьма абстрактная область алгебры, к профессиональной деятельности Эммануила Эльевича никакого отношения не имеющая. К моему удивлению оказалось, что Шноль лучше нас всех понимал то, что рассказывал Пономарев. Это было видно и по вопросам, которые он задавал, и по комментариям, которые делал. Благодаря этим вопросам и комментариям и мы кое в чем разобрались. Позднее я бывал на многих семинарах, которые вел Эммануил Эльевич, и получал большое удовольствие от того, как он умел в конце семинара за несколько минут ясно сформулировать то, что докладчик безуспешно пытался донести до участников в течение часа.
Другой случай примерно того же времени был связан с лекторием для школьников. Этот лекторий существовал много лет и мел целью познакомить школьников старших классов с некоторыми разделами биологии, химии, физики и математики, которые не входили в стандартную школьную программу, но были важны для углубленного изучения соответствующих предметов (очень жалко, что сейчас подобного лектория нет). Главными "моторами" лектория были Э.Э. Шноль и С.Э. Шноль. Э.Э. Шноль и сам выступал с лекциями и привлекал к этой деятельности молодых сотрудников НИВЦа. Хотя я тогда работал в Институте биофизики, я тоже оказался вовлеченным в эту работу. Моя первая лекция была посвящена методам суммирования рядов. У меня был большой опыт ведения математических кружков, поэтому я был уверен, что никаких трудностей не возникнет. Но оказалось, что работать с десятком кружковцев – это совсем не то, что выступать в большой аудитории перед сотней человек. В общем, этот блин вышел комом. После лекции Эммануил Эльевич попросил меня задержаться, и в течение получаса мы обсуждали мои ошибки, связанные и с отбором материала, и с его изложением. Я получил замечательный урок, как надо готовиться к лекции и как ее читать.
Позднее, когда я уже работал в ИМПБ и выступал на институтских семинарах, Эммануил Эльевич заходил ко мне после каждого такого доклада, чтобы сказать, какие в нем были достоинства и недостатки. Он говорил: "Не пытайтесь рассказать все, что знаете. Слушатели все равно не смогут вникнуть во все детали, которые понятны и дороги только вам. Расскажите максимально четко и доступно для непрофессионалов в вашей области суть дела: постановку задачи, идею ее решения, основные результаты (их должно быть немного). Непозволительная ошибка ‑ выйти за рамки отведенного времени. Уважайте слушателей и не злоупотребляйте их вниманием". Все замечания делались с таким тактом и заинтересованностью, что это вызывало только благодарность. Эммануил Эльевич был очень принципиальным и в то же время очень доброжелательным человеком.
Я.Б. Казанович, к.ф.-м.н., зав. Лабораторией нейронных сетей ИМПБ РАН